Фуисин привели около полутысячи солдат. Луэн выставил две сотни. Полнокровный батальон хорошо обученных, прекрасно снаряженных солдат, среди которых каждый третий был слабым Одарённым. Поддержка с воздуха в виде дронов с ракетным вооружением, спутниковое наблюдение, снегоходы…

Тогда, сразу после допроса, Артур Григорьевич, выслушавший мой поверхностный прогноз событий, смачно помянул пушистого лиса, подкравшегося к народу Э'вьен. И мы долго обсуждали, как мне стоит поступать дальше.

Оглядев сотню своих бойцов, я почувствовал как на плечи ложится тяжкий груз вины. Каждый из них рисковал жизнью ради того, чтобы стать частью моей родовой гвардии. И если ошибиться, то все жертвы станут напрасны.

Воспоминания о Дороге Совести болезненно царапнули сердце. Слишком много теней говорили правду. Слишком тяжело смотреть в глаза тем, кто сражался за тебя и погиб. Бремя власти не для тех, у кого есть совесть. Но у меня был выбор.

И я его сделал.

Сражаться против Дракона бессмысленно — затяжная война измотает моих воинов, боеприпасы рано или поздно закончатся, а гонять "Геркулес" туда-обратно не так выгодно, как может показаться на первый взгляд. Оставался только один способ достижения победы: придти, увидеть, победить.

И наконец-то отрубить Дракону голову.

— Алло, Стив? — проговорил я, прислонив к уху спутниковый телефон и, дождавшись утвердительного ответа, приказал: — Докажи мне, что я не зря оплачивал ваш отпуск в Майами…

Глава 12

Эдогава спал.

Пожалуй, впервые за долгое время его сон не попадал в категорию кошмаров. Неведомо, стали тому причиной непривычно мягкая кровать и пуховая подушка или повлияло нежное хлопковое бельё с естественным запахом ландышей, а может сказывалась инъекция снотворного, безжалостно сделанная тем, кого он так и не привык называть господином. Как бы то ни было — Клинок расслабленно бродил среди сновидений. Но хорошее имеет свойство быстро заканчиваться.

Одно из видений плавно трансформировалось. И Эдогава вновь оказался там, где отыскал разрубленное напополам тело учителя. Иногда незыблемость мира и его устоев выстраиваются вокруг человека. Таким для Клинков был Мацуяма.

Мир рухнул после его смерти и разбился на множество мелких осколков, а новым смыслом существования стала месть. Клинки словно сошли с ума, пытаясь отыскать убийцу человека, заменившего им отца. В ту ночь они дали друг другу страшную клятву.

Проснувшись, Эдогава рывком сел на постели, спустив ноги на пол и автоматически накрылся простынью. В доме господина властвовало непривычное тепло. Коснувшись ступнями тёплого деревянного пола, парень встал, обматываясь тканью и удивлённо приподнял бровь — доски настила отчётливо и уютно скрипнули, но буквально через пару шагов звуки пропали.

— Сигнализация… — прошептал парень, понимающе качнув головой, — мне здесь уже нравится.

Припомнив наставления Леонарда, что большую часть жизни был для него Кеншином, Эдогава направился к двери, ведущей в ванную комнату. Привычка брала своё. Отведённые ему покои самурай покинул только спустя полчаса неторопливых традиций — душ, бритьё, укладка длинных волос в "плод дерева гинкго", облачение в приготовленное слугами кимоно.

Оказавшись в коридоре, застланном суконной зелёной дорожкой, парень коснулся пальцами деревянной обшивки стен. Кончики проскользили по завитушкам резного узора.

— Сколько излишеств…

Пол скрипел только если идти вдоль стен. Эдогава вновь понимающе покивал, признавая за строителями правоту изощрённой логики — красться в подобных условиях становилось достаточно непросто. Предосторожность мелкая, незначительная, но в сумме такие факторы изрядно усложняют задачи тайных убийц. Спускаясь вниз по лестнице, самурай отметил, что стандартная схема этажей нарушена — вторых этажей оказалось два. Один располагался на пол-уровня выше другого.

— Хаос… Упорядоченный хаос.

Внизу же Эдогаву ожидала просторная гостиная, отрезанная от прихожей двустворчатыми дверями с вставками из стекла и обставленная мягкой удобной мебелью. Удобство определялось на вид.

— Варвары…

Только воспитание не позволило самураю пренебрежительно скривиться. И это дом его господина? Показная и комфортная роскошь, хаотичная обстановка, отсутствие вышколенных слуг… Эдогава безуспешно огляделся в поисках того, к кому можно обратиться за советом в этом неправильном доме.

Пришлось действовать самостоятельно.

Первые сложности настигли японца незамедлительно. Аккуратно приоткрыв уже третью по счёту и случайно выбранную дверь, он заглянул в приоткрывшийся проём и застыл, не зная как реагировать на…

— Красиво. Можно наблюдать бесконечность, если б не было столь возмутительно! — подумал Эдогава, не зная то ли деликатно кашлянуть, то ли беззвучно затворить за собой дверь. — И это их мне предстоит охранять?!

Прямо перед ним целовались две девушки — разгорячённые, в тренировочной одежде, расположившись на борцовских татами в довольно предосудительной позе. Объекты охраны самурай опознал уверенно — по жемчужному отблеску волос доминирующей девушки. Она сидела в фуллмаунте, плотно сжав колени и полностью контролируя хрупкую китаянку под собой. Девушки уже не боролись, а вовсю целовались.

Видимо, именно в этот момент та, что была сверху, ослабила внимание — изогнувшись мостиком, китаянка ловко сбросила с себя соперницу и… увидела незваного зрителя.

Эдогава замер. И густо покраснел.

И парня можно было понять — всё же не каждый день его заставали за подглядыванием.

— Рыжий очнулся, — сказала Мэйли, намеренно используя не русский, а английский язык, припомнив из упоминаний Леона, что именно его давали Клинкам как универсальную лингву мира, — и кажется, что он видел значительно больше чем должен был!

— Предлагаешь выколоть ему глаза и отрезать язык? — поинтересовалась вторая девушка, помогая недавней сопернице встать и сдувая со лба упавшую прядь.

Вместе девушки смотрелись… Шикарно.

Подтянутые, в коротких маечках-топиках и столь же коротких шортах, в шестиунцовых перчатками красного и синего цвета, в налобных повязках.

— Прошу простить меня за недостойное поведение. Ваш покорный слуга, Хонда Эдогава молит о снисхождении. Можете полностью располагать мной и в жизни, и в смерти… — церемонно опустившись на колени, самурай низко поклонился, касаясь лбом тренировочных татами, и замер в ожидании.

Мягкий звук шагов означал многое — даже не имея возможности видеть, парень знал, что его обошли по кругу с разных сторон, прежде чем прозвучал неожиданно властный приказ:

— Встань, Клинок!

Голос, которому хотелось подчиняться, отозвался в самурае чувством непонятного удовлетворения. Выполнив приказ, Эдогава церемонно чуть склонил голову, ожидая следующих распоряжений.

Говорила та, кого господин назвал старшей женой. Китаянка же предпочла стоять у неё за спиной и, не скрывая любопытства, рассматривала телохранителя, выглядывая из-за плеча подруги.

— Ты голоден?

Неожиданный вопрос сбил Эдогаву с толку. Неуверенно пожав плечами, он спохватился и отрицательно помотал головой.

— Ты его напугала! Глаза, язык… Он в показаниях путаться начал! — насмешливо протянула китаянка, положив подбородок на плечо старшей жены. — Дождись нас в гостиной, Хонда Эдогава. Прежде чем возлагать на твои плечи долг, надо тебя накормить…

Попирать традиции можно по-разному. И если в некоторых случаях это всегда вызывает лишь возмущение и негодование, то в отдельных, исключительных ситуациях, остаётся только восхищаться и наслаждаться.

Ловко перехватив палочками жареную пельмешку, Эдогава макнул её в соус и провёл кушаньем перед носом, наслаждаясь запахами обжаренного теста, мясной начинки и кисло-острыми оттенками приправ. Самурай был практически счастлив.

— Вкусно? — участливо поинтересовалась Алекса.

Хонда сдержанно кивнул, не прекращая работать челюстями и потянулся за следующей пельмешкой. Его душевных сил хватало лишь на то, чтобы соблюдать застольный этикет. А ведь так хотелось наброситься на содержимое выставленной перед ним тарелки. Горка хрустящих пахучих пельмешек манила и соблазняла, а пяток соусниц с различным содержимым обещали взрыв гастрономического удовольствия.